2. Пол.
Мужской.

3. Возраст.
▪ Истинный: несколько миллиардов лет.
▪ Человеческий: двадцать с небольшим.

4. Раса.
▪ Двойная звезда.
Альфа Геркулеса.

5. Ориентация.
Гомо, универсал.

6. Желаемый род деятельности.
▪ Астролог.

7. Внешность.
▪ Невысокого роста молодой человек, чья хорошо сложенная фигура отличающаяся не развитой мускулатурой, но аристократическим изяществом линий, порой кажется обманчиво хрупкой, Эмеральд не то чтобы даже красив - прекрасен. Да, внешность его всего лишь привлекательна и не более того, но кто видел звезду, которой не восхищаются? Красит его не совершенство черт, а непринуждённое обаяние, способное очаровать кого угодно, оттого что всякий видит в нём призрачный образ своей мечты, не замечая, зачастую, теней под глазами маэстро, синяков на тонких запястьях или спутавшихся прядей.
Густые волосы отливают белым золотом, мягко обрамляя безупречной формы лицо, обладающее той выразительностью черт, коей достаточно, чтобы посчитать его привлекательным - высокий лоб, глубокие тёмно- серые глаза с отблесками синевы или зелени, напоминающие воды моря в пасмурный день, когда рассеянные лучи спрятанного за прозрачной серостью туч солнца невесомо падают в волны и цвет бликов на глади воды становится чем-то средним между ненавзчивым блеском серебра и платины, осенённые шоколадными ресницами, аккуратный нос, красиво очерченные, чуть влажные губы... Со вкусом подобранная одежда подчёркивает стройную фигуру - узкие бёдра и плечи, изящные руки, длинные музыкальные пальцы, равно привыкшие играть с чужим телом и со звенящими струнами... Золотистая кожа на ощупь напоминает нежнейший шёлк и едва различимо светится. Гипнотическая плавность грациозных жестов, постоянно сменяющих друг друга, словно звезда ни на минуту не может прервать чарующие движения своего тела, завораживает, притягивая взгляд, а хрустально чистый бархатный голос, тембр которого меняется с той же лёгкостью, дурманит, на долгие мгновения лишая собеседника способности мыслить здраво, и, если б не становящийся порою пристальным взгляд, в глубине которого светятся совсем не невинные желания, его, пожалуй, можно было бы принять за ангела.
Если же ему во что бы то ни стало захочется отвадить от себя очередную навязчивую личность, ему не составит никакого труда перестать привлекать внимание, выглядя теперь уже почти нелепо, неприступно или отталкивающе. Играть со своими образами для него него так же естественно, как дышать; он тасует их, словно гадальные карты, покорные не столько судьбе, сколько рукам прорицателя, и всякий из них человек непривычный воспринимает, словно совершенно новую личность. Былое очарование может смениться неприятием, а пренебрежение заинтересованностью, стоит только ему отбросить надоевшее лицо.

8. Особые приметы.
▪ В моменты особо сильных эмоциональных потрясений кожа чуть светится, а золотой или же серебряный отблеск волнами света пробегает по прядям волос, словно солнечная или лунная дорожка по беспокойной морской глади.

9. Характер.
▪ Каково это, долгие годы, бездействуя, наблюдать за многими десятками миров и пространств, в которые тебя, волею случая, занесло? Утомительно... Поневоле почувствуешь, что тебя-то собственно и нет, есть только происходящее вокруг, давно не представляющее интереса, а удивляться ты отвык ещё в прошлом тысячелетии, вдоволь налюбовавшись на однообразие человеческих поступков. И не успеешь к кому-то привязаться, как поколения сменятся вновь, забирая с собою то, что было некогда дорого. А через пару-другую миллиардов лет, равнодушие охватит тебя целиком, и ты медленно угаснешь, засыпая... Радужная перспектива? Да если бы...
Неудивительно, что Эмеральд всячески пытается демонстрировать интерес ко всему и вся, и трудно понять, в самом ли деле он это, или - непревзойдённое актёрское мастерство, которым маэстро, как всякий театрал, находящий удовлетворение в игре на публику, одарён в полной мере. Для Эмеральда не составит труда сыграть любую роль от благородного джентльмена до циничного ублюдка, меняясь от одного к другому за считанные мгновения - был бы стимул. Поэтому устоявшееся выражение «внешность обманчива» по отношению к нему – отнюдь не пустой звук. Ноэль всегда себе на уме и так вживается в любую роль, что понять о чём он думает и чего хочет - задача, простая не более, чем решение теормы Ферма, и если кому-то это удастся, то ему полагается орден. Нет, не Тевтонский.
Таких понятий, как мораль и совесть для него не существует в принципе - если ему покажется нужным или просто захочется, он без зазрения совести обманет или убьёт. Ноэль часто действует, повинуясь сердцу, а не рассудку – а сердце у него вполне себе сумасшедшее и совершенно неизвестно на что может толкнуть своего обладателя. Влюбчив, ветрен, не видит ничего предосудительного в сексе ради удовольствия и иметь нескольких любовников для него норма. Обладает редким даром убеждения, что, возможно, является своего рода компенсацией за легкое поведение – вы только представьте себе, как обременительно для нервной системы доказывать очередной пассии, что именно он у него единственный (играет главную роль в постановке, добьётся славы, и так далее, нужное подчеркнуть). Согласитесь, ну как же тут не приврать, никак нельзя не приврать, и всё это для их же душевного спокойствия, исключительно, и только в последнюю очередь - для его собственного. Тем более, что с трудом различая границу между происходящим в прошлом и будущем, не говоря уже о сотнях вероятностей настоящего, грань между реальностью и собственной фантазией он видит весьма смутно, мало помня, происходило ли то или иное событие в действительности, пригрезилось или произойти только может, да и то если звёзды как надо встанут...
Нередко строит из себя трепетного (птичку жалко! ах!), капризного (помогите же ей! ну разве так нужно делать непристойные предложения?) и не в меру наивного (почему она не дышит?! зачем вы снимаете брюки?!) идиота, мало подходящего на роль собеседника, предпочитая, чтобы его недооценивали, искренне при этом (в случае Эмеральда искренне - это когда едва ли кто-то усомнится) считая себя совершенством, и нарциссизм свой не видит нужды скрывать. Ну да что поделаешь, у звёзд и болезни - звёздные...

10. Декларация имущества.
▪ Только то, что на себе.
▪ Изумрудный кулон на тонкой цепочке. Утверждает, что это его душа.

11. Навыки и способности.
▪ Умеет всё то же, что и любая уважающая себя звезда - светить, светить и ещё раз светить. Может засветить кому-нибудь в глаз, например. Кроме того, обладает недюжинным актёрским мастерством, хорошо поставленным голосом, искусством сплетать слова, прекрасно танцует.

Никогда в жизни не брал в руки оружия, как-то не пришлось.

Физические:
▪ Способен терпеть боль любой степени и совершенно нечувствителен к ней.
▪ Обладает физической силой, в несколько раз превышающей человеческую.
▪ Выносливее и быстрее любого человеческого или демонического, существа.

Магические:
▪ Мысленная речь на огромных расстояниях.
▪ Телепортация - на все тех же расстояниях.
▪ Дар предвидения, коим пользуется редко.

12. Биография.
▪ Для начала, Эмеральд родился. Где и когда? Трудный вопрос. Давным-давно, в далёкой галактике… Как плагиат?!

▪ Родился Эмеральд около семи миллиардов лет назад в созвездии, которое люди описывали престраннейшим образом. «Образ мужа близ них, истомлённого тяжким страданьем. Ни имя неведомо нам, ни скорбных страданий причина». Впрочем, новоявленной звезде причина стала ясна довольно-таки скоро. Семейка у него была та ещё... Тут хочешь не хочешь, а превратишься в великомученика. И вовсе не удивительно, что при первом же подвернувшемся случае он просто напросто сбежал, ничуть моралью подобного действия не озаботившись. И уж тем более неудивительно, что попал он прямиком в рай, как всякому великомученику и положено. То, что в рай он вовсе даже не собирался - это досадные мелочи жизни, едва ли имеющие значение в нашем повествовании.

Он падал. И снова падал. И ещё падал. Занятие это было до омерзения скучным; впрочем, можно было заниматься меланхоличным созерцанием окружающих красот, но и это нехитрое действо вскоре приелось неугомонному Эмеральду. Однообразие угнетало. Поэтому, когда внизу наконец-то показалось что-то кардинально отличное от всего виденного раньше, он немного приободрился. Правда, ломать голову на предмет того, что же это такое, не стал – голова, да ещё собственная, была ему слишком дорога. И это вполне естественно, не так ли? Пятью минутами позже, до него дошло, что подумать всё-таки стоило, но это – совсем другая история.
А теперь представьте себе изумление обитателей рая, когда мимо них серебряной молнией пронеслось нечто доселе невиданное, пронеслось так быстро, что облака рассеялись, как дым, а жасминовые лепестки, поднявшись в воздух, лишили окружающих возможности что-либо видеть в возникшей сумятице, и, не сбавляя скорости, врезалось в золотые ворота.
Когда белоснежные облака кое-как вернулись в первозданный вид, лепестки опали и мерцающие в воздухе золотые искры угасли, взору любопытных, если, конечно, таковые нашлись, предстало ничем не примечательное зрелище. Стройное гибкое тело, затянутое белоснежной тканью и одухотворенная улыбка, витающая на точёном лице. Люди называли такое выражение лица отсутствующим… что ж – в этом была доля истины, Эмеральд вообще с трудом отличал реальность от мира своих фантазий. Впрочем, какой там труд, о чём вы – он даже и не собирался этим заниматься. Ведь в мире – во всех мирах - столько увлекательных занятий… тратить время на глупую философию? Увольте!
- Всё, всем спасибо, все свободны… нет-нет, никаких автографов, у меня совершенно нет времени, да и пера с собой тоже нет… Хм, впрочем, перья есть у вас и я даже готов… но – позже. Всё – позже. – повернувшись спиной к ошарашенным ангелам, он устремил взгляд на решетку ворот. В глаза сразу бросилась дисгармония, и по лицу маэстро скользнула пока ещё легкая тень недовольства, вызванная…
Да, насчёт автографов… надо бы посидеть часок над этим занятием… ни разу ничего не подписывал – кроме брачного контакта… впрочем, стоп – это не я его подписывал, а Рас Альхаге… я бы никогда в жизни не сделал предложение Вифлеемской… женщины хороши, бесспорно - как цветы, полюбовался – и выбросил. Ах, но я опять отвлёкся…
Скользящим движением он придвинулся к ангелу, стоящему в стороне от других. На длинных ресницах юноши поблескивала алмазная влага. Общий вид выражал едва ли не мировую скорбь.
- Что?! – изумился Эмеральд. – Ты же в раю, поправь меня, если я ошибаюсь - здесь не положено лить слёзы. Здесь положено наслаждаться этой… как её…
Чем нужно наслаждаться, он так и не смог сформулировать до конца. Жизнь – слишком относительное понятие. Поэтому маэстро просто замолчал, в недоумении глядя на ангела.

Плачущий ангел в раю - это непорядок. Что делать? Либо развеселить бедолагу, насильно запертого в золочёной клетке, либо заставить рыдать всех остальных. И всё это - пока голова окончательно не разболится от дисгармонии благостного места, столь вопиюще созданной каким-то трепетным юнцом, не нашедшим ничего лучше, кроме как устроить истерику в честь водворения на законное место себя любимого Ну, а поскольку задерживаться в раю Эмеральд никоим образом не собирался, то выход напрашивался сам - нужно просто забрать ангела с собой, туда, где равно и смеющихся, и скорбящих. Что Ноэль и сделал, просто-напросто стащив у апостола ключи от райских врат. И стыдно ему не было, да и с чего бы? Нужно ему покинуть это место, вот он и покидает. Цель-таки оправдывает средства.

– Где справедливость?
Но на его слова, как водится, никто не обратил внимания. Окружающие были слишком заняты пересудами. Обсуждали, естественно, его сиятельную персону. Нет, Эмеральд любил внимание – но внимание более весомое. И обращенное непосредственно на него, а не на какие-то там вымышленные образы, с которыми он отродясь рядом не стоял.
- Да на что мне твоя Клеопатра? Я не интересуюсь антиквариатом,- он скучающе отмахнулся от юноши, просто таки горящего желанием дать ему исчерпывающий инструктаж. Вот только Меро в нём не нуждался. Хотя бы по той простой причине, что оставаться здесь собирался ни на секунду долее того, как он, гениальный, поймёт, что нужно сделать. Он пришел посмотреть на этот мир. Весь мир, а не одну только его сторону. Ущербную, надо сказать. Несмотря на удивительную гармоничность окружающего пространства – или, по крайней мере, именно так было задумано – все это мельтешение, улыбки, голоса – раздражало утончённую натуру маэстро. Приторной безоблачности он предпочитал гнетущую тень боли, искренне полагая, что счастье – явление вселенское, и ровным счетом ничего незаурядного в нём нет. А раз так – какой в нём смысл, скажите, пожалуйста? Никакого, ровным счётом никакого.
Дождавшись момента, он скользнул в толпу мельтешащих туда-сюда серафимов, захлебывающихся восторженными воплями, пригнулся, когда мимо пролетел не в меру пылкий купидон, удирая от собственного собрата… вот оно, крылатое средоточие меланхолии, а вместе с ним и желанный выход, простой, как всё гениальное.
Рука, помедлив, скользнула к поясу апостола, легко пробегая пальцами по складкам белого балахона, ласкающе коснулась холодного металла. Чтобы переломить надвое серебряное кольцо, удерживающее на поясе массивную связку ключей, Эмеральду хватило доли секунды. Сверкающие половинки, жалобно звякнув, полетели вниз, но в окружающей суматохе этого никто не заметил.
Спустя несколько минут, высокие золотые створки распахнулись настежь, издав негодующий скрип…
- Ах, мальчик мой, - сочувственный голос Меро громом разорвал воцарившуюся вокруг тишину, - запомни одну простую вещь – никогда не унижай себя просьбами. А теперь дай мне руку, и мы уйдём отсюда. Да поторопись – я не намерен ждать вечно.
Связка серебряных ключей ручной работы издевательски покачивалась у него на пальце. Твёрдая ладонь стальной хваткой сжала запястье ангела, увлекая его за собой в иной мир, в мир, где равно хватало горя и радости, такой изменчивый, а значит – более совершенный.

Знал бы Эмеральд, каковы будут последствия его неожиданного благородства - сто раз бы подумал, прежде чем спасать непутёвого ангела. Наверное. Сами посудите, вместо того, чтобы отправиться по своим делам, пришлось ещё и помочь синеглазому с одним весьма щекотливым поручением, в ходе выполнения которого маэстро по его милости сперва едва не рассудка не лишился от непрестанной болтовни божественного создания, а затем оказался на столе ресторана в позе весьма неудобной, потому как сиятельному князю, владетелю города, вздумалось вдруг прочесть звезде свод составленных им законов, вместо того, чтобы, как и полагается человеку порядочному, принять кольцо, которое ангел ему саморучно отдать не мог - духу, видите ли, не хватило. Ну, подумаешь, выпил звезда его абсент, отобрав у него бокал, делов-то... И зачем, спрашивается, так нервничать? Но, как будто мало всего этого, так ещё и миловидная воровка соблазнилась его душой и совершенно по-хамски её стащила, стоило только ему отвлечься, найдя, наконец-то, общий язык с местным правителем.

- Проклятье… - сколько полновесных проклятий он не озвучил по той простой причине, что потерял дар речи, было неизвестно, но в том, что количество набралось порядочное, можно было не сомневаться. Уже совершенно не осознавая окружающую реальность, Меро… человек бы на его месте закричал, попытался что-нибудь разбить или кого-нибудь ударить. Выплеснуть эмоции, что говорится. Он, Меро, тоже был бы не прочь выплеснуть переполнявшие его чувства. И кто доктор его милым родителям, что человек из него такой же, как из ангела – банковский служащий?
Зал на миг ослепила непереносимо яркая вспышка света, мгновенно – дикий грохот, крики, суматоха. Вновь упала темнота, но теперь относительная – языки пламени методично пожирали портьеры и отполированное дерево – через пару секунд стало светло, как днем, и, пожалуй, что жарковато. А чего вы хотели? Магия магией, но что должна делать зезда? Светить. Это ведь всё равно, что дышать... и никакого волшебства.
На лицо Эмеральда медленно возвращалось прежнее выражение, только по светлой коже изредка ещё пробегали золотые всполохи, и слабое сияние вокруг фигуры не желало рассеиваться в упор.
Веду себя, как… Да что там - осёл... Рвусь на баррикады, а надо быть проще... спокойнее надо быть.
- Князь… прошу прощения за нелепый порыв, но… я…
Злой, растерянный взгляд зелёных с золотистой каймой глаз не желал отпускать. Скользил по аристократичному лицу, не обращая совершенно никакого внимания на царящую вокруг суматоху – когда это звёзд волновали такие мелочи?
- У меня только что… украли душу, - растерянно закончил он. – Не думаю, правда, что она так уж мне нужна, но знаете, как-то привык иметь её при себе, и… Понимаю, это кажется абсурдом, но ведь и я не виноват в том, что относительная истина всё-таки существует – даже в этом сошедшем с ума мире.

Воровство, как известно, наказуемо. А самосуд - надёжнейший из судов. Но, как оказалось, за него и в тюрьму упечь могут. И за что, собственно? Ну, подумаешь, совершенно случайно спалил единственную в городе гостиницу в погоне за воровкой - так она и без того была уже в руинах. Дело, верно, в том, что не дал пожар местному следователю поживиться упокоенным под развалинами имуществом, вот и не замедлил этот изящный господин отомстить. Одна радость - душа-таки нашлась, что суток, проведённых в тюрьме, вполне стоило. Правда, одежду Эмеральду вернуть почему-то забыли, ну да он не смутился. Погулял по городу, зашёл в библиотеку, почитал философские трактаты... нашёл под кустом князя в довольно-таки плачевном состоянии, какое бывает обыкновенно у готовых покинуть сей бренный мир, поговорил с ним о живописи...

Вполне логично, что стоять на крыльце так называемого Департамента Магического Контроля, который стоило бы назвать притоном вселенской безответственности, Меро не собирался. Во-первых, если начальнику дурацкого учреждения, больше похожего на приют для душевнобольных, начисто отшибло мозги, то это ещё совершенно не значит, что на него не свалится с полки какой-нибудь пыльный архив. Говорят, от ударов по голове, утраченные умственные способности иногда возвращаются. Маэстро это было совершенно не на руку, особенно если учесть, что в свою защиту он и слова не смог бы сказать. Нет, будь перед ним нормальный человек, он бы, не задумываясь, просто врезал ему пару раз по холеной наглой морде, благо, что комплекция позволяла, да и удар у звезды был, прямо скажем, не мягким - чего ожидать от куска камня? Но Рассветный город - это вам не провинциальная деревушка, это место, которое находится черти где, и творится тут черти что. Тут маг на маге и магом погоняет. Во всех возможных смыслах перефразированного выражения. И что прикажете делать несчастной звезде, которую лишили крова и дома, а вместе с ним - первой и последней рубашки? Гол, как сокол - и это даже не преувеличение. Правда, у сокола имеются перья, что изрядно его красит: все-таки, ощипанный сокол - зрелище довольно-таки неприглядное. Разумеется, при условии, что кому-то пришло бы в голову ощипывать несчастную птицу. Ну да мало ли на свете извращенцев?
Меро насмешливо фыркнул, медленно и чинно сходя с широких ступеней крыльца на мостовую. Нежная кожа маэстро к такому издевательству не привыкла, и к тому времени, как он прошел один квартал, босые ступни уже кровили, оставляя на брусчатке едва заметные влажнные следы. Быть может, Меро бы заметил это, приди ему в голову посмотреть себе под ноги, но он смотрел вверх, ловя краем глаза крыши проплывающих мимо домов. Чтобы причинить звезде хоть сколько-нибудь заметную боль, нужны были куда более кардинальные способы, чем просто содранная кожа...
Но, наконец, Эмеральд поднял глаза и обнаружил, что стоит перед зданием Библиотеки. Походя наплевав на шок культурных людей, вынужденных лицезреть обнаженную звезду - в конце концов, совершенство некультурным быть не может в принципе - маэстро незаметно проскользнул в зал, не обращая никакого внимая на находящихся внутри людей, и, стянув с полки первую попавшуюся книгу, вернулся в холл, облюбовав для себя одно из стоящих в дальнем углу кресел, уселся в него, использовав небольшой столик, как пуф - просто водрузив на него уставшие ноги. Книга оказалась философской, причем с философом Меро был ни в коей мере не согласен, но отпускать язвительные замечания по поводу скудоумия автора - это уже лучше, чем ничего. Посетителям культурного учреждения, конечно же, очень не повезло, что маэстро посетила неожиданная немота, и они оказались лишены возможности слышать его обширные комментарии. Зато повезло философу - не пришлось сгорать от стыда на том свете, где он пребывает и по сей день.
Уже нескрываемое раздражение, странно смешанное с каким-то мрачным удовлетворением, блуждающее по лицу звезды, способно было отпугнуть любого представителя библиотечного персонала. Впрочем, продолжалась идиллия недолго. Недолго - потому что маэстро просто и безыскусно сморил долгий муторный сон без сновидений, приносящий покой воспалённому сознанию, ошалевшему от череды событий последних дней. И сколько он проспал - час, десять часов, сутки - Эмеральд понятия не имел, только блаженно потянулся, просыпаясь, и с изрядным удивлением обнаруживая себя в кресле с книгой в руках, да к тому же - совершенно обнаженным, что ну никак не вязалось с правилами библиотеки. На секунду закусив губу, Меро просто сорвал со стены какую-то занавеску, закутавшись в неё на манер греческой тоги. Светло-зеленый цвет он терпеть не мог, хоть нельзя было не признать - ему шло. Испытав легкое чувство вины, в скором времени подавленное - в самом деле, обеднеет что ли, государственное заведение лишившись какой-то тряпки? - Эмеральд вышел на улицу, не забыв вернуть книгу на место. Куда ему теперь идти, он не знал, да и не хотелось никуда, если честно. Хотелось посидеть в тишине, выпить чашечку-другую кофе и заняться чем-нибудь умопомрачительно скучным, желательно - в одиночестве. Несмотря на то, что настроение маэстро спросонья было более чем благодушным, к общению с представителями рода человеческого он готов пока не был.
Впрочем, быть может, прогулка по шумным улицам немного взбодрит его? По крайней мере, Меро очень на это надеялся, сворачивая в ближайший проулок и беззастенчиво наслаждаясь жизнью, коя, как ни странно, была очень даже хороша. Отметив себе, что отдыхать следует всё же почаще, он канул в толпу.
Петляя по извилистым закоулкам и инстинктивно выбирая места, где народу было поменьше – всё-таки нежного цвета бледно-серая, чуть сзелена, занавеска, позаимствованная из библиотеки и то и дело норовящая сползти с плеч – стилизованную тогу стоило, видимо, чем-то закалывать, да вот на беду, ничего не нашлось под рукой – немного не то одеяние, в котором следует появляться на людях, Эмеральд в конце концов добрался до места, где народу не было вовсе. А были: старые разросшиеся деревья, мягкая густая трава, по которой сбитым в кровь ступням было шагать одно удовольствие, и… а, кстати, что касается крови…
Она тоже была, и взгляд притягивала более мастерски, чем затопившая, казалось, весь мир зелень. И, что тоже неудивительно, кровь эта была чьей-то. Причём представала взору вкупе с её былым владельцем, так неосмотрительно с ней расставшимся.
- Ах, какая встреча, - невозмутимо произнёс маэстро, видимо, совершенно не обращая внимания на тот факт, что его собеседник находится едва ли не при последнем издыхании и вряд ли сумеет дать ему вразумительный ответ. - Вы сегодня необычно выглядите, князь. С вас можно писать картину. Вот только я затруднился бы с названием. «Боль»? Или, быть может, «Поражение»?

Но, как ни крути, не дело князю валяться под кустом. Пришлось, поворчав (Разумеется, я вас брошу. На черта вы мне сдались?) доставить правителя домой, где его, само собой разумеется, подлатали, привели в божеский вид, и так далее, и тому подобное. Оклемался, в общем, князь. И так оклемался, что способ отблагодарить своего нечаянного спасителя выбрал весьма... неожиданный. А потом, как честный человек, заявил, что просто обязан... то есть, не заявил, а попросил сопровождать его, куда бы он ни тронулся. А ведь неловко отказывать столь важной персоне, обладающей, к тому же, несомненными... талантами... Что ж, слово князя, как известно, закон, а любой закон можно обойти порталы иногда ведут в совершенно неожиданные места. В отель, например...

13. Пробный игровой пост.
▪ «Рас Альгети - альфа созвездия Геркулеса, двойная звезда, состоящая из сверхгиганта, по размерам в восемьдесят раз превышаюшего солнце и меньшей звезды пятой звёздной величины...»
Эмеральд вздохнул и отложил в сторону толстый астрономический справочник в потрёпанном переплёте. Машинально расправил щелчком манжеты рубашки, поёрзал в, чего уж греха таить, мягком, кресле, посмотрел в окно.
За окном вечерело. Маэстро скучал.
Подумывая о близости вечера, а, значит, и рабочего дня, он было пришёл в благостное расположение духа, но ненадолго. Вот в чём беда, вечером ему делать было совершеннейше нечего.
Дверь кабинета медленно, словно нерешительно приотворилась. Сие обстоятельство изрядно оживило успевшего задремать астролога. Неудивительно, что позднего посетителя - оказался им какой-то не то герцог, не то граф, остановившийся в отеле - он встретил со всей любезностью.
Неторопливо тасуя колоду, Эмеральд думал, что не то герцог, не то граф довольно-таки привлекателен. И что он смотрит на него отнюдь не безразличным взглядом простого клиента. И что ему, Эмеральду, нечем платить за ужин, и хвала звёздам, что не нужно платить за постой, благо он, как-никак, устроился на работу. И что он-то, конечно, может обойтись день-другой без аппетитного жаркого, чей аромат дразяще плывёт по оживляющимся к ночи коридорам замка, но едва ли завтра, а также послезавтра, а так же через неделю ему удастся насладиться вкусной пищей... А это печальное, крайне печальное обстоятельство.
- Этим вечером вам суждено повстречать молодого блондина... - мало ли в этом замке блондинов, - Вы проведёте незабываемый вечер...
Неожиданно дверь скрипнула вновь, и затянутая в тёмное фигура появилась на пороге.
Т-т-тайра?!
Со свойственной ему поспешностью, астролог умудрился взять себя в руки, скороговоркой отчеканив:
- Но чаяниям вашим не суждено будет сбыться, потому что зловещий незнакомец в чёрном, жаждущий крови... - мимоходом подумав, не слишком ли много драматизма прозвучало в его голосе, Эмеральд неожиданно замолчал... - он стоит у вас за спиной!!!
То ли крик астролога оглушил беднягу, то ли неожиданно подскочивший с кресла мужчина заставил его шарахнуться в сторону, но это прискорбное событие не замедлило произойти. Увидев вежливую улыбку вампира, посетитель опрометью бросился вон.
Бедняга... даже деньги забыл, - лениво подумал звезда, невиннейшим жестом, словно бы и незаметно, подталкивая к себе золотую монету. - И не стыдно вам так пугать людей, Даймонд?..
Вслух, конечно же, он этого не произнёс. Но, впрочем, когда им нужны были слова?
Сторонний наблюдатель, случись ему заглянуть в комнату одной секундою позже, застал бы следующую картину:
- А, князь, - нервно проговорил маэстро, стараясь не смотреть в насмешливые глаза посетителя. - Пришли погадать?
Ответом ему был тихий смешок с изрядной долей иронии.
- Что? - наигранно возмутился Меро. - Я, между прочим, никогда ещё не ошибался...
И это было правдой. Блондина не то герцог, не то граф, встретил? Встретил. А уж в том, что этот вечер он не забудет, маэстро не сомневался совершенно.
- Ммм, а знаете, Даймонд, - с задумчивым видом проговорил Эмеральд спустя минуту, - карты говорят, что вам просто жизненно необходимо немедленно поцеловать прекрасного прорицателя...

14. Ваш номер icq (qip).
▪ Доведено до сведения администрации.